4 Захват судна

Джоанна в растерянности стояла у двери, уставившись на совершенно незнакомого ей человека. Капитан встал из-за стола и ещё более угрожающе нахмурил седые брови. Это был мужчина преклонных лет, но всё ещё не растерявший былую стать. Его офицерская выправка и гордо задранный подбородок, одежда и движения – всё буквально дышало благородством, однако взгляд его был высокомерным и даже презрительным. Джоанне этот человек сразу не понравился. Впрочем, как и она не понравилась ему. Вид её действительно сейчас был жалким и неприглядным. На лбу сияла налитая кровью шишка, которая позже обещала вылиться в синяк внушительных размеров. Волосы девчонки выбились из косы, торча в разные стороны, а юбка была измята, будто её пожевала и выплюнула корова.

– Мне надо поговорить с капитаном Райдером, – собравшись с духом, потребовала Джоанна.

– На «Лайме» капитан – я! Джереми Хитклиф, – представился гордо мужчина. – А вы, милочка, кто, простите?

– Я его дочь, – последовал странный ответ, который не удовлетворил капитана Хитклифа, а даже ещё сильнее разозлил.

Джоанна будто опомнилась и помотала головой, гоня прочь пьяный дурман:

– Послушайте, тут какая-то ошибка! – Она растерянно схватилась за голову и обрушилась проклятьями. – Чёрт возьми, какая же я дура!

– Ошибка? Ещё как! Это ошибка всей вашей жизни! По прибытии на Сент-Винсент я сдам вас властям, и вы сядете за решётку!

– Постойте! Но где мой отец? Я же видела, он взошёл на ваше судно! Куда он подевался?

– Не знаю, о ком вы говорите, но ко мне заходил один подозрительный тип, представился купцом, и имя его было не Билли Райдер. Кстати, возможно, это действительно был ваш отец, так как разило от него не меньше, чем от вас, милочка.

– Эй! Да я не пила вовсе! – возмутилась Джоанна такому оскорблению.

Капитан Хитклиф, быстро подошёл и, грубо схватив девочку за руку, выволок её на палубу.

– Может, кто-нибудь объяснит мне?! – крикнул громко капитан во всеуслышание, и на него тут же обратилось множество любопытных глаз. – Как на судно попало вот это чучело?

Джоанна вскипела от злости, и её глаза загорелись гневом:

– Эй, полегче! Я всё-таки дама! – возмутилась она вновь, повысив тон.

– Знаешь что, дама! – с издёвкой сказал он. – Я тебе сейчас обеспечу дамские покои. И с этими удобствами ты пропутешествуешь о-о-очень долго. – Он толкнул её в чужие руки, и Джоанна тут же растеряла всю свою уверенность.

– За решётку её!

* * *

Оказавшись в тёмном закрытом помещении в самых недрах торгового судна, Джоанна, обхватив холодные железные прутья, обречённо уставилась на единственный источник света. Масляная лампа покачивалась под потолком и тускло освещала мрачный коридор. Здесь было сыро и пахло какой-то гнилью. Подозрительный шорох и попискивание в дальних углах иногда вносили разнообразие в тишину, но каждый раз эти звуки заставляли девочку вздрагивать.

Сейчас Джоанна была в большом замешательстве и даже в панике, а на глаза сами собой наворачивались слёзы. Здесь не было никого, кто бы мог увидеть их, поэтому она дала им волю и, закрыв лицо руками, опустилась на колени и заплакала. В каких только ситуациях она ни была раньше, но эта оказалась самой глупой и самой безнадёжной из всех, что ей довелось пережить. У неё не было с собой денег, чтобы откупиться и впоследствии вернуться домой. Не было ничего, что могло бы подарить ей хотя бы надежду.

Перед глазами невольно всплывали самые жуткие и страшные последствия её глупого поступка, о котором она будет жалеть всю свою последующую жизнь. Вот она на суде, а вот уже в тюрьме. Возможно, её даже продадут за долги по прибытии в порт – обычное дело. Или ещё хуже, она может вполне оказаться в публичном доме, и там ей придётся отдаваться каждому проходимцу за деньги, которых никогда не хватит для того, чтобы вернуться домой. И вот она спустя годы, никому не нужная, потасканная и утратившая молодость и красоту, бродит по улицам, прося милостыни. Так и закончится её жизнь, не успев начаться.

А как же мечты и надежды, которые трепетали в её груди до этого злосчастного дня? Неужели всё должно было разбиться о дно её никчёмной жизни? Вот так просто и бесповоротно? А ведь ей совсем недавно показалось, что она, наконец, повзрослела.

* * *

Время шло, масляная лампа медленно угасала. Девочка с замиранием сердца смотрела на тихий огонёк. Темнота её пугала, особенно сейчас, когда в душе не было просвета.

Прошли ещё считанные минуты, фитилёк погас, и наступил мрак, которого Джоанна так боялась. Она села на пол, уткнувшись лбом в колени и зажмурив глаза, чтобы не видеть и не ощущать на себе этой пожирающей темноты. Её беспокойное сердце забилось сильнее, и унять его было невозможно.

Но позже случилось то, что встревожило её ещё сильнее. Внезапный грохот и свист, а затем и взрыв заставили Джоанну встрепенуться. Морское чудище, поглотившее её и пленившее в своём чреве, затряслось и заскрипело. Джоанна услышала отдалённый крик паники и вскочила с места, прильнув к холодной решётке. Она всё сразу поняла. Фантазии о будущем были слишком наивны, она умрёт гораздо раньше.

Следом за взрывом в борт корабля с невероятным грохотом врезалось ещё одно ядро и разворотило обшивку. От толчка Джоанна упала на пол и закрыла голову руками. В ушах звенело, в груди всё ещё билось, а руки дрожали, и дрожало всё вокруг. Она открыла глаза и увидела свет, который рвался внутрь через пробитую щель – вместе со светом сюда волнами нагоняло и воду.

Девочка с ужасом вцепилась в решётку и начала её трясти и звать на помощь, но через некоторое время, вконец охрипнув, она поняла, что до неё нет никому дела. На верхней палубе было очень шумно, и всё ходило ходуном, и никому не было покоя.

По ту сторону борта раздался угрожающий звериный рёв и лязг сабель, этот демонический крик заставил девочку содрогнуться от ужаса. Последовали выстрелы, и что-то острое вцепилось в обшивку корабля. Два борта сблизились и ударились друг о друга, в трюме опять стало темно.

Джоанна притихла, затаив дыхание. Прошло ещё несколько минут, и она услышала стремительные шаги и английскую речь.

– Помогите! – бессильно вскрикнула девочка.

Тёмные коридоры озарились светом лампы, и перед Джоанной предстало несколько человек весьма подозрительной наружности. Она сразу поняла, что перед ней были не матросы с «Лайма», а самые настоящие пираты. Вид их был пугающим и отталкивающим, но девочка не любила показывать свой страх, поэтому даже не поколебалась, увидев их. Она сжала прутья своей решётки и серьёзно осмотрела своих спасителей, которые почему-то не торопились её освобождать.

Один из них поднёс лампу к её лицу, и Джоанна зажмурилась от света.

– Эй, глядите-ка парни, это ж девчонка! – с радостью и восторгом сказал здоровенный пират. Его друзья весело загалдели, и громила вновь заговорил. – За что сидишь-то?

Джоанна ещё с детства уяснила, что нельзя показывать свой страх псу, иначе он разорвёт тебя, почуяв твою слабость. Поэтому она избрала другой путь.

– Человека убила, – ляпнула она сгоряча. – И тебя убью, если будешь задавать дурацкие вопросы.

Раздался взрыв хохота. Эта её неслыханная дерзость привела разбойников в дикий восторг и расположила к себе. Обрадованная этим, Джоанна даже нашла в себе силы улыбнуться.

– Может, вы меня выпустите, наконец? – осторожно поинтересовалась она, когда их смех стал угасать. – Здесь вода хлещет, а я простудиться боюсь.

Они вновь загоготали.

– Это единственное, чего ты боишься сейчас? – поинтересовался здоровяк, ещё раз взглянув ей в глаза и склонившись к ней.

– Да, чёрт возьми!

– Эй, Пинки! – обратился громила к тонкому и щуплому пирату. – Давай сюда ключи.

– Я их не нашёл, – неуверенно ответил Пинки. Голос его был тонким, а речь шепелявой. И сам пират был каким-то потерянным и расслабленным, будто где-то летал.

– Олух! – вскрикнул раздосадованный здоровяк, замахнувшись большим кулаком. – Клянусь морским дьяволом, ты самое никчёмное и бестолковое существо, которое только могла породить матушка природа!

Пинки лишь пожал плечами, равнодушно глядя на громилу. Либо он был выше всего этого, либо он просто был где-то не здесь. И второй вариант показался Джоанне более правдивым.

Неожиданно в трюме послышались шаги, и раздался резкий хриплый голос, который Джоанне на удивление показался знакомым.

– Томас, какого черта вы там застряли?! Я же сказал, одна нога здесь, другая там! Что неясно?

Человек, которому принадлежал этот командный голос, подошёл к пиратам и обратил свой грозный взор в сторону решётки. Он прищурился во мраке и внимательно рассмотрел пленницу в свете лампы:

– А ты что тут делаешь, курносая? – удивлённо спросил он.

Джоанна была немало потрясена и, не ответив на вопрос, уставилась на мужчину. Перед ней стоял тот самый Генри Хартголд, сжимая в одной руке пистолет и в другой – абордажную саблю. Лицо его было яростным и пугало не меньше, чем его шайка головорезов. Джоанна отшатнулась от решётки и прижалась к переборке:

– Я…я… – растерялась девочка, хлопая ресницами. – Я просто хотела найти папу, но… но его здесь не оказалось. И… и… я…

Капитан Хартголд внезапно засмеялся в голос, и звучало это как-то жутко по-злодейски. Джоанну от этого смеха перекосило, и даже мурашки пробежались по спине.

– Он с вами? – набравшись смелости, спросила она.

– Да, моя милая, он с нами, – с усмешкой ответил Генри Хартголд и тут же обратился к своим друзьям. – Джентльмены, перед вами дочь самого Билли Райдера, так что затяните ремни потуже и постарайтесь быть галантными, насколько сможете, конечно. А теперь отойдите! – резко скомандовал капитан и направил пистолет в сторону замка.

Раздался выстрел, пуля с искрой ударилась о металл и отрикошетила, угодив прямо в лоб рядом стоящего Пинки. Он упал навзничь, так и не успев понять, что случилось.

– Пинки! Мать твою! Я же сказал отойти! – брызгая слюной, гневно закричал капитан на мёртвого пирата. Казалось, что Генри Хартголд тут же позабыл о галантности. Более того,  Джоанне он показался немного нездоровым, ибо в заключение он хорошенечко пнул мертвеца и, гневно рыча, добавил:

– Сраный ублюдок!

Спустив, таким образом, пар и придя в себя, капитан тяжело вздохнул и убрал со лба прядь засаленных волос. Он обернулся к своим людям, размахивая дымящимся пистолетом, и обеспокоено заговорил: – Все же видели? Это была случайность. Так ведь, друзья?

– Да, Генри, – поспешно ответил Томас. И двое парней, стоявшие за его спиной, тут же закивали.

– То-то же, – успокоился капитан и отослал своих людей проверять трюм дальше.

Открыв решётку, Генри Хартголд любезно пригласил девочку выйти. Джоанна с опаской взглянула ему в глаза на выходе и, находясь в каком-то оцепенелом ступоре, прошла мимо, стараясь не смотреть на труп, лежавший у ног капитана.

Генри очень осторожно взял её за руку и взглянул на неё свысока.

– Не знаю как ты, деточка, но я даже рад этой встрече. А как обрадуется твой отец! Он будет просто вне себя от счастья.

Джоанна лишь нервно сглотнула, ничего не ответив своему спасителю.  Когда же он подвёл её к выходу, то внезапно остановился и обернулся:

– Послушай, милая. Ты же не наябедничаешь отцу за то, что я имел наглость грязно облапать тебя там, у причала? Ведь ты понимаешь, что я долго был в море?

Джоанна кивнула, глядя ему в глаза.

– Мы же не хотим расстроить папочку? Верно? – уточнил он и многозначительно положил руку на её плечо.

Джоанна помотала головой:

– Н-не хотим.

– Ну вот и ладушки.

* * *

Оказавшись на палубе, девочка остановилась, осмотрев всё вокруг. «Лайм» зажали в тиски два пиратских судна, вцепившись в жертву острыми крюками. Но следов боя нигде не было: ни убитых и ни раненных, никаких последствий после такого шумного абордажа, кроме как развороченного с правой стороны борта. Как выяснилось, этот надменный и себялюбивый капитан Хитклиф оказался тем ещё трусом и сдался пиратам даже без сопротивления.

Джоанна много раз слышала от моряков не одну историю о пиратах, из этих россказней она запомнила главное: пираты, как правило, сначала делают предупреждающий выстрел из пушки, и если жертва даёт отпор, то позже пощады не стоит ждать. Они вырежут и выпотрошат всех на своём пути.

Если жертва после предупреждения поднимает белый флаг, то в этом случае никого не тронут, а только вычистят трюмы до основания и, возможно, даже предложат место в команде.

Случалось и такое, что захваченные суда попросту сжигали, а пленных жестоко убивали, подвергая их самым страшным пыткам, какие можно только себе представить. А порой доводилось слышать весьма романтичные и даже красивые рассказы, но не всем им можно было верить.

Оказавшись в одной из подобных историй, Джоанна окончательно и бесповоротно поняла, что никакой романтикой тут и не пахло вовсе. А пахло тут скорее опасностью или даже смертью. Пленных выстроили в одну шеренгу, лица их были бледными и напуганными. Матросы, офицеры и даже капитан опустили головы, боясь взглянуть в глаза захватчикам. Ведь никогда не знаешь, что взбредёт в голову этим проклятым пиратам.

 Генри Хартголд поставил Джоанну в конец шеренги и отошёл в сторону, заняв положение напротив. Девочка тут же побледнела и слилась с общей массой пленников. Когда она увидела отца, её ноги и вовсе подкосились, а к горлу подступил ком. Джоанна с болью в груди смотрела на него, не зная, радоваться ей или плакать, но какое-то гнетущее и разъедающее состояние зародилось в её сердце.

 Капитан Райдер с важной походкой, очевидно, чувствуя себя в море хозяином и повелителем, расхаживал по палубе, заложив руки за спину, рассматривая своих пленников и наслаждаясь их страхом.

– У вас есть выбор, джентльмены, – громко заговорил капитан Райдер. – Вы можете и дальше вести своё жалкое существование. А можете присоединиться к нам. И я обещаю, ваша жизнь заиграет новыми красками, чёрт побери! Быть пиратом – это вам не рабский труд. Это свобода выбора. Равноправие! Это демократия, мать вашу!

– Складно поёт этот капитан Райдер, – тихо сказал пленник, который стоял рядом с Джоанной. Это был молодой человек лет восемнадцати. Высокий, светловолосый с лёгким пушком на подбородке. Джоанне он показался даже симпатичным, но глупым и легкомысленным.

– Что ты сказал, щенок?! – раздался свирепый голос капитана Райдера, и он подошёл к нему ближе.

Молодой человек тут же бесстрашно шагнул вперёд и во всеуслышание заявил:

– Я готов служить под вашим началом, сэр! – не теряя самообладания, отчеканил паренёк.

Предводитель пиратов подошёл к нему вплотную:

– Как тебя зовут, юнец?

– Филип Хант, сэр!

Билли Райдер положил руку ему на плечо и по-доброму улыбнулся. Капитан хотел было ему что-то сказать, что-то типа «Рад знакомству!» или, быть может, «Добро пожаловать на борт!», но ничего этого не прозвучало. Ибо краем глаза Билли заметил до боли знакомое лицо, что привело его в бешенство. Он весь побагровел от злости. Джоанна готова была поклясться, что никогда ещё не видела своего отца в таком состоянии. Но он не стал кричать при всех, а только схватил её за шиворот и выволок из общего строя.

– Займись ими. Я сейчас вернусь, – угрюмо бросил он Генри Хартголду и увёл Джоанну прочь.

* * *

Билли со злостью втолкнул дочь в свою каюту, а когда Джоанна обернулась, он залепил ей такого звонкого леща, что девочка чуть не свалилась с ног.

– Какого черта ты забыла на этом проклятом судне?! Как ты там оказалась?!

Джоанна потёрла затылок и взглянула на отца чуть ли не со слезами.

– Я просто не хотела с тобой расставаться. Я видела, как ты взошёл на судно, и пошла за тобой. А тебя там не оказалось! Я так испугалась! А теперь ты здесь! И-и-и… ты п-пират! И я в шоке, папа! Я…я не знаю, что мне сказать… – уже всхлипывая, вскрикнула Джоанна. – Я…я… хочу домой.

Билли закрыл лицо рукой, потирая веки от усталости:

– Ох, Джоанна, какая же ты бестолочь. Как с тобой непросто.

Он снял треуголку, бросив её на стол, вытер лоб и вновь взглянул на дочь. Джоанна стояла посреди каюты, обхватив себя руками, и тряслась от напряжения, а по щекам текли слезы.

– Откуда эта шишка?

– Я ударилась, – тихо буркнула она, всхлипывая, и утёрла сопли тыльной стороной руки. – Меня бросили за решетку, за то что я тайно прокралась на судно.

– Мы с тобой ещё поговорим. Сиди здесь. Никуда не рыпайся, – бросил небрежно он, пригрозив пальцем, и двинулся было к выходу, но Джоанна его внезапно окликнула:

– Постой! На «Лайме» ещё должен быть Карл, но… но я его не видела…

Билли затрясло от злости:

– Черт! Дети, вы меня с ума сведёте! – вскрикнул он, негодуя, и ушёл, хлопнув дверью.

 * * *

Оставшись в полном одиночестве, Джоанна беспокойно оглянулась по сторонам. Ей было некомфортно здесь, хотя если говорить о комфорте, то, безусловно, в этой каюте он был обеспечен.

Здесь было просторно. Высокие окна были обрамлены бархатными красными шторами. Возле окна стояло кресло, обитое кожей, рядом находился массивный стол из дуба, на нём были беспорядочно навалены карты и незнакомые инструменты. На стенах висели шпаги, пистолеты, ковры, портреты каких-то людей, лица которых Джоанне ни о чём не говорили. Справа у стены стоял буфет, в нём было много чего интересного: и книги, и посуда, и ранее невиданные ею статуэтки, принадлежащие иным культурам. А позади находился диван, отделанный тканью изящных узоров. В каюте было ещё две двери, одна из них была заперта, а за другой находилась небольшая, но всё же не менее богатая спальня.

Увидев всю эту роскошь, которой окружил себя отец, Джоанна ещё больше помрачнела. Ей вдруг сразу стало ясно, ради чего он бросил свою семью. И девочке было невыносимо от той мысли, что в то время, когда он наслаждался украденной роскошью, всеми благами и яствами, она вынуждена была работать под чужой крышей, будучи еще совсем ребенком. Едва ли он вспоминал о дочери, когда упивался своими победами в окружении шайки головорезов и продажных женщин.

Она обессиленно опустилась на диван, голова её сейчас шла кругом. Обо всём этом ей не хотелось даже думать, но одиночество вынуждало.

* * *

Торговое судно мало-помалу набирало в себя воду и постепенно начало крениться на правый бок. Пробоина ниже ватерлинии была сделана пиратами неумышленно, а скорее по неопытности одного из канониров. К всеобщему сожалению, ничего исправить уже было нельзя, и, посовещавшись, капитаны решили посадить пленников в шлюпку и отпустить их. А там пусть хоть бог, хоть сам дьявол решает, жить им или умереть.

Немного позднее пираты обнаружили ещё одного пленника, который до того испугался, когда начали стрелять, что забился аж в самые глубины трюма. И, вероятнее всего, парнишка там бы и нашёл свою смерть, если бы не пираты, которые вытащили его за ноги из-под завала тюков.

Карл никогда не являлся смельчаком, разве что только на словах. А говорил он всегда много и не по делу. Вот и сейчас он затараторил как одержимый. Начал выдумывать небылицы, говорить, что он из богатой семьи, и если его вернут домой, то непременно получат за него большой выкуп. Всё это он говорил Томасу Рэнни, который вёл его за шиворот на палубу. Здоровяк лишь усмехнулся и велел мальчишке заткнуться, а ещё многозначительно добавил, что презирает богачей и что с радостью «раздавил бы такую гниду».

Мальчишка сглотнул слюну и замолчал, а в голове тем временем заметались, как молнии, самые страшные мысли. Он тут же вспомнил мамины слова, которые поначалу не воспринял всерьёз: «…Среди них нет женщин, и они не гнушаются ничем, Карл, слышишь, ничем!» Холодок пробежал по спине, и он помотал головой, гоня дурные мысли.

Когда Карл очутился на палубе, его грубо толкнули, и мальчишка неуклюже повалился к ногам одного из пиратов.

Генри Хартголд неспешно раскурил сигару и вдохнул аромат крепкого табака, прищурив глаза от удовольствия. Капитан смачно сплюнул на пол, зажал сигару зубами, оголив хищнический оскал, и хмуро взглянул на пленника.

Вид пирата внушал ужас, у Карла даже сдавило грудь, и он кашлянул. Этот морской разбойник выглядел как самый отъявленный негодяй, побывавший не в одном бою. На его лице красовалось немало шрамов, а руки, оголённые по локоть, были просто исполосованы рубцами, на одной из них даже отсутствовал указательный палец.

– Ты чьих будешь-то? – вдруг заговорил с ним этот дьявол.

– Говорит, что из богатой семьи, – вставил своё слово Томас Рэнни, прежде чем Карл решился ответить.

Генри Хартголд сладостно оторвался от своей сигары, будто от губ любовницы, и ещё раз внимательно осмотрел пленника, подойдя ближе, да так близко, что его пах оказался перед лицом пленника. Для самого Карла это оказалось не только унизительным, но и провокационным и ужасно пугающим моментом.

– Да что-то он не шибко смахивает на богатенького, – хрипло сказал капитан.

Поняв, что ложь разоблачена, Карл вытаращил глаза и более не соображал вообще ничего. Он тут же взмолился и упал лбом пирату в ноги.

– Пожалуйста! Я сделаю всё что угодно, но только не насилуйте меня!

Раздался громкий всеобщий смех, однако, капитан Хартголд не засмеялся, он лишь удивлённо застыл над ним, глядя на его вызывающую позу.

– Ты знаешь, парень, вот клянусь богом, до этого момента у меня даже и мысли такой гнусной не было, – сказал капитан  и неторопливо обошёл Карла сзади, оценивая его с другого ракурса. – Но, признаюсь честно, – он умолк и драматично вздохнул, а его люди затихли и замерли в ожидании чего-то, – твои пылкие речи разволновали меня и даже разожгли в моих чреслах огонь. Я…я… в полной растерянности. Я смущён и напуган…

Смех пиратов новой волной окатил Карла с ног до головы позором и бесчестием. Он зажмурился и вдруг почувствовал жёсткий сапог, который упёрся в его спину и придавил к полу.

– А ну снимай штаны! Живо!